Гадать о происхождении этого чужака более не приходилось. Он сам сознался в том, что волк лишь наполовину, на что хищница лишь едва вскинула голову. Его слова о том, что диким не понять людей, заставили Вильнару задумчиво скосить глаза в сторону, обдумывая его точку зрения. Даже представителям одного рода порой трудно понять друг друга, если они находятся в разных стаях. Что говорить о недопонимании у двух совершенно разных видов?
– Не спрашиваю, – согласилась она, – но если встанет выбор между юным зайцем и трёхнедельной тушкой, я, несомненно, выберу второе, и позволю живому пожить в своё удовольствие и наплодить здоровых. Люди же ведут охоту даже на волчат и их матерей.
Взор самца резко переменился, и он решил отойти от любезностей, вопросов о людях и прочем. Волчица слушала его внимательно и заинтересованно, ловя каждое его слово. Её неописуемо радовало то, что волкособ не стал ходить вокруг да около, а в лоб выдал то, что ему от неё требовалось. И пока то, что он предлагал ей, вызывало неподдельный интерес. Вот только когда в речи гибрида проскользнуло это мерзкое “верность”, верхняя губа хищницы едва дрогнула. Неужели он – слуга двуногих тварей, решил покорить существо, которое покорить по определению невозможно? Упрямая, вертливая и непокорная – всё это помогало ей выкармливать стаю, выживать с племянником и оставаться на плаву все эти годы. И она не собиралась отступать от своих кредо ради какого-то чужака. Волкособ тем временем упрямо отстаивал свою дикую суть, и что более он не питомец, но тут же перечил сам себе, снова и снова упоминая людей, а после употребив “мы”, упоминая собак. На секунду Вильнаре показалось, что этот рыжий тип сам не понимал, куда себя относить: к диким волкам, не приемлющим руку человека, или же к собакам, для которых человек – единственное божество.
– Надеюсь, под верностью ты подразумеваешь то, что я не солгу тебе и не сверну шею при удобном случае, – уточнила волчица, желая внести ясность в их договор, но при этом не переходить черту и не плеваться ядом. Её лидером была и остаётся Рашида – супруга её брата, её наставница, её друг. Даже если она давно спела свою песнь, а дух её забрал Отец-Волк. Разве достоин какой-то незнакомец такого отношения к себе, какое заслуживала эта волчица, поставившая целое семейство на лапы?
– Верность, какой её видят собаки, мне не знакома. Я могу лишь отвечать на добро добром, но не более.
Волчица выразительно посмотрела в глаза гибриду. В её взгляде не читалась угроза или желание обвести его вокруг пальца. О, нет. Лишь уверенность в своих словах и готовность отвечать за них. Однако, волкособ даже не думал оголять клыки на такое рвение волчицы отстаивать свою свободу. Напротив, в его глазах падальщица уловила понимание. Похоже, и ему – слуге человека, была знакома любовь к свободе. А может… он не слуга, а напарник?
– Что до информаторства… что же, не стоит недооценивать осведомлённость падальщиков и наивность переярков, которым гормоны в башку ударили, – намекнула самка, соглашаясь с предложением гибрида. Являясь падальщицей, Вильнара нередко перекидывалась словечками с представителями этой ниши и могла с уверенностью заявить, что порой они знали поболее, чем стайные шпионы. А юных волков было легче обдурить, стоило ей заглушить их внимательность и разум бархатным голосом, медовыми словами и осторожными прикосновениями. Приманиваешь пряником, чтобы задушить кнутом – классика.
Желание восстановить справедливость и найти тех, кто погубил родное для него существо, однозначно тронуло даже такую непрошибаемую на вид хищницу. Да, она бросила умирать брата и племянников, оставила позади разодранное тело родной и названной матерей. Да, она убежала как можно дальше от родных земель и старалась забыть их, старалась забыть морды членов семейства, своих племянников, бегавших у неё под животом. Старалась забыть колыбель матери, забыть вой волков стаи, сплетавшийся в единую песнь, разносимую ветрами по их степям. Старалась. Но не смогла. Чем старше становился Киаран, тем больше в нём угадывались черты его отца и целеустремлённость матери. Вильнара хотела бросить его, но невидимая нить, связывающая её и волчонка, была слишком крепкой. А стоило волчице в сердцах завыть, как эхом до неё доносились голоса родных, словно поющих с ней. Тогда она просто перестала петь. Но забыть их всё равно не смогла. Выбор был сделан, Киаран и она спасены и имеют все шансы на выживание, но легче от этого не становится. В эту секунду волчица понимала гибрида, возможно, как никто другой. Иногда во снах она видела, как мчится на тех, кто так жестоко обошёлся с её семьёй, и рвёт их в клочья точно так же, как они разрывали детей её брата, её собственную мать и наставницу. Вот только у маленькой волчицы нет и шанса противостоять стае здоровых и агрессивных детей Фобоса. Так может, вершить справедливость получится у волкособа?
Уловив, что отношения у них более-менее выяснены, Вильнара неторопливо встала и потянула заднюю лапу, чувствуя, как приятно заломило связки. Пора размяться. Но, сперва нужно было кое-что уладить. Волчица повернулась к тому дереву, где она только что валялась, и принялась старательно капать под корни, будто решила прямо сейчас устроить себе новое жилище.
– Пьянящую пищу нужно спрятать, – пояснила она свои действия, продолжая копать, – надеюсь, ты не против размяться, напарничек? Раз уж ты такой опытный охотник, не думаю, что на сей раз удача повернётся к нам хвостом. Кровь в доме радушного хозяина лить не стоит, но тут неподалёку есть степи. Может, нам повезёт, и туда забредёт кто-нибудь побольше зайца.
О своём опыте в качестве ведущей охотницы стаи (особенно когда Рашида вскармливала волчат), Вильнара решила тактично умолчать. Не говори “оп!”, пока не перепрыгнешь, как говорится. Хотелось в первую очередь посмотреть на способности нового знакомого, чтобы понимать, стоит ли всерьёз полагаться на него, или он горазд только с деревни пищу таскать. Потому что если это так, то она и сама прекрасно справляется с вылазками в курятники.
: 70
